Продолжение главы 16-й книги Леонарда Нимоя "Я-Спок".

Продолжение главы 16-й книги Леонарда Нимоя "Я-Спок". Это не о Стар Треке, но о другом проекте Нимоя, также, как мне кажется, представляющем интерес для общественности. Надеюсь, мой язык стал лучше )))


Но один из самых лично для меня значимых проектов появился совершенно случайно.

Это случилось в 1989 году, когда я обдумывал другой проект, никогда так и не осуществленный; в процессе я общался с некоторыми адвокатами. Как оказалось, один из юристов оказывал некую бесплатную услугу джентльмену по имени Мел Мермелштейн, и сказал: "Знаешь, если ты действительно ищешь стоящий проект..."

И он рассказал мне немного о Меле.

читать дальшеМел Мермелштейн был рожден в Венгрии. В 1944, во время вторжения немецкой армии, Мела и его семью - сестру, брата, мать и отца - вместе с другими местными евреями выслали в концентрационный лагерь Освенцим. Через день после прибытия Мела, он смотрел, как его мать и сестра (и длинная очередь из женщин и детей) заходят в "женские душевые" - газовую камеру. Их больше не видели.

Он сам, его брат и отец были вынуждены работать как рабы, и пытались как-то выжить, несмотря на скудный рацион, неописуемую грязь и, как следствие, болезни. (Недоедание, непосильный труд, анти санитария и скученность приводили к частым вспышкам тифа.) Но его отец вскоре заболел; и когда старший Мермелштейн умирал, он подозвал к себе обоих своих сыновей и сказал: "Ваших матери и сестры больше нет, и я скоро присоединюсь к ним. Но, возможно, вы оба или один из вас выживет. Вы должны поклясться мне, что, если останетесь в живых, вы должны предоставить миру свидетельство о преступлениях, что творятся здесь, за всех тех из нас, кто не может больше сказать."
Мел и его брат принесли отцу клятву. К сожалению, из всей семьи уцелел лишь Мел, и получил свободу, когда союзные войска наконец явились для освобождения узников лагерей.

Мел эмигрировал в Соединенные Штаты, повзрослел и добился для себя хорошей жизни. Он основал собственный бизнес, счастливо женился на американке и завел детей. Но он никогда не забывал клятвы, данной своему отцу, и взял на себя то, что завещал ему отец - служить миру свидетелем обо всех ужасах, что творились в лагерях, напоминать каждому о тех гнусных преступлениях, что человеческие существа способны причинять друг другу. Он основал Музей Холокоста, заполненный памятными вещами из лагерей о тех людях, что умерли там: фотографии жертв, списки имен, обрывки одежды, куски колючей проволоки, сложенные в форме Звезды Давида. И читал лекции школьникам о своём собственном опыте в Освенцимe.

После, в один из дней, он получил по почте письмо: "приглашение" от группы, называющей себя Институтом Исторического Обзора. Они предлагали ему $50,000 если он найдет доказательства, способные удовлетворить их "беспристрастный комитет", что хоть один из евреев нашел смерть в концлагере от рук немцев. Они утверждали, что нацисты никогда не убивали ни одного еврея; что евреи, которых сгоняли вместе, были "дебоширами" а те, что умерли в лагерях, были жертвами тифа, не газовых камер (которые Институт называл "дезинсекционными" комнатами).

Мермелштейн был возмущен, и принес письмо сначала в Антиклеветническую Лигу, потом в Центр Симона Визенталя. Он получил один и тот же совет из обоих мест: Институт просто был скрытой неонацистской организацией, которая была заинтересована вовлечь Мермелштейна в свой мошеннический "суд" и высмеять его, а потом публично заявить о своем "открытии" - что Холокоста никогда не было.

Но Мeл чувствовал, что не может отступить.. Он общался с несколькими поверенными, которые продолжали говорить ему, что письмо из Института не было "преступным" - не было ничего, что он мог сделать законным путем, чтобы помешать Институту распространять ненавистную ложь и делать те же предложения другим оставшимся в живых узникам лагерей.

Наконец, ему удалось встретиться с поверенным Биллом Коксом - который согласился с остальными, что письмо не содержало элементов преступления, и что Мeл не должен позволить себе быть втянутым в мошенническую дачу показаний в "фальшивом суде" Института.

Однако, поразмышляв в дальнейшем над этим вопросом, Кокс наконец придумал нетипичный, но способный сработать юридический ход: письмо Института, предлагающее 50,000$, в своей основе было письмом-соглашением, иными словами, контрактом. Если бы Мeл согласился поднять их предложение и не получил бы ответа в течение тридцати дней, то он мог бы оправданно предъявить им иск за нарушение условий контракта. Как только ему удалось бы завести дело в честном суде, действующем по нормам общего права, он мог бы просить, чтобы суд по закону признал факт Холокоста.

Мел согласился следовать стратегии Кокса. Он принял предложение Института; они не ответили в течение тридцати дней, и тогда Мермелштейн подал иск..

После множества невзгод - постоянных издевательств адвокатов Института, преследования его самого и его семьи (нацистские лозунги писали на его доме, и к нему во двор была подброшена мертвая свинья), даже угроз его бизнесу, его семье, и даже его жизни - Мел упорно работал и нашел юридический способ в полной мере исполнить завет своего умирающего отца.
По заявлению Мермелштейна, суд официально с юридической точки зрения рассмотрел факт холокоста. Впервые суд США делал что-то подобное.

Вскоре после моей встречи с поверенным, что рассказал мне эту историю, я отправился навестить Мела Мермелштейна для дальнейшего разговора. Я был так тронут тем, что он говорил и показывал - мемориал, что он создал для памяти жертв лагерей - что я связался с моим давнишним другом, Робертом Рэдницем. Я был очень заинтересован не только изобразить Мела, но также помочь проекту появиться на экранах.

Рэдниц продюсировал "Саундер", знаковый мини сериал об истории негров в Америке. Одно время мы хотели создать что-нибудь вместе. Я чувствовал, что у Боба есть подготовка и репутация, которые могли бы послужить для убеждения сетей вещания в том, что история Мела заслуживает более широкой аудитории.

Боб согласился со мной, что материал стоящий, и мы обратились в несколько сетей вещания. NВC ответила очень быстро и позитивно. К несчастью, первый сценарий был возвращен обратно после довольно долгого промежутка времени, и признан непригодным. Тогда мы наняли писателя Рональда Рабина, который дал нам наполненный чувствами прекрасный сценарий "Незабываемого". Прямолинейно, честно, не делая лишних сенсаций он рассказал очень трогательную историю о человеке, который выстоял. Мы были очень довольны.

NBC, однако, не была; сеть развернула нас обратно (другими словами, они решили не продолжать проект). Мы взяли сценарий Рона Рабина в Turner Network, и они с радостью приняли нас.

Кастинг на роль Мела был коротким, конечно: я добровольно вызвался на это дело. И Джо Сарджент - которого я знал в течение многих лет, и кто режиссировал несколько лучших эпизодов "Звездного пути" - сразу стал нашим первым претендентом на место режиссера. Мы приложили усилия, чтобы получить его. Я должен сказать, что Джо снова сотворил волшебство, работая для нас, всегда находя чувство и смысл в каждой сцене.

Что касается женщины, которая играла бы Джейн, жену Мела: у нас было очень немного актрис, которых мы рассматривали для этого. Одной из них была весьма одаренная Блайт Дэннер, с которой я работал ранее в семидесятых.

Однажды, прежде чем мы определились с ролью Джейн, моя жена и я путешествовали самолетом, когда вдруг заметили - на месте напротив нас сидела Блайт! Я понял, что судьба подарила мне прекрасную возможность; таким образом, я подошел, чтобы поздороваться и рассказать ей все о проекте, "Незабываемое". Это её сразу заинтересовало. В течение считанных часов после того, как все мы прибыли в Лос-Анджелес, я показал ей сценарий, и она была нанята.

Дэбни Коулман потом явился к нам как поверенный Уильям Кокс, и подарил нам прекрасную игру. Откровенно говоря, весь актерский состав был потрясающим - и нам очень понравилось, когда Джо Сарджент нашел возможность занять Мела Мeрмелштейна и его дочь Эди в эпизодических ролях.

Также дополнительные очки заработали люди из Центра Симона Визенталя и из Антиклеветнической Лиги. Занимаясь разработкой "Незабываемого", мы обращались к обеим организациям. Они спокойно признали: "Да, мы говорили Мелу не связываться с Институтом Исторического Обзора; мы счастливы его успеху". Они были очень расположены к нам и предложили свою помощь.

К счастью для всех нас, Мeл не умеет убегать от проблем. Я благодарен ему за его настойчивость и цельность, и также за готовности разделить его историю с нами - и миром. Если каждый проект приносил бы мне такое же удовлетворение от его воплощения, как "Незабываемое", я жил бы как в раю. Для меня история Мела не о нацистско/еврейской проблеме, не о ужасах Освенцимa; она обращается к вечным вопросам человеческой души. Мне вспоминается драматург Артур Миллер, который когда-то сказал, что все спектакли, которые мы считаем достойными, задают oдин и тот же вопрос: как человечество может сделать мир своим домом? Какие препятствия мы должны преодолеть, чего каждый из нас должен достигнуть, чтобы почувствовать, что мы не одни, получить душевное спокойствие?

Мел Мермелштейн уверенно шел своей дорогой сквозь страшную тьму к свету душевного спокойствия и человеческого достоинства. Вдохновение, которое его история дала нам всем, ясно отображено в передаче. "Незабываемое" было номинировано на Cable Ace Award, "Нью-Йорк Таймс" назвала его "тв-программой, которую долго будут помнить".

Но я должен добавить темный, тревожный постскриптум к этой истории: Институт Исторического Обзора потерпел поражение после показа "Незабываемого", но они остаются с нами по сей день, деловито продвигая неправду и ненависть. Только несколько дней назад я прочитал, что женщина, действовавшая от их имени, недавно издала "историческую" книгу о вспышках сыпного тифа во время Второй Мировой Войны.

Ее предпосылка - часто повторяемая ими ложь, что миллионы людей, которые погибли в концентрационных лагерях, были фактически жертвами сыпного тифа - не геноцида. Меня тревожит то, что эти гладко написанные и красиво изложенные тексты, часто можно встретить в университетских библиотеках. Студенты колледжа, проводящие исследования в области Второй Мировой Войны, могут принимать на веру подобную продукцию, невольно полагая, что это "академический" труд, основанная на законном исследовании.